Fr Fr

Глава 4. Регионы

Вендина Ольга
1 ноября 2018

"Север Крыма: изучение местности"*

* Европейский союз не признает принадлежность Крыма Российской Федерации.

Вопросы локального развития крайне редко вызывают интерес как частные и лишенные политической остроты. Однако процессы, оказывающиеся на периферии общественного внимания, заслуживают иного отношения, поскольку они нередко запускают механизмы изменений, постепенно охватывающих все общество. Север Крыма – ярчайший пример. Вхождение полуострова в состав России превратило его из внутреннего региона одной страны в приграничный другой и из транзитного в тупиковый (рис. 1). Специфика этой ситуации усиливается международным непризнанием границы между Россией и Украиной и враждебностью двух государств. Энергетическая, производственная, водная и транспортная блокада Крыма с украинской стороны, осложнившая жизнь полу-острова в целом, особенно больно ударила по его северным районам, тесно связанным со своими украинскими соседями. Они оказались на грани экономического выживания и были вынуждены искать нетривиальные пути выхода из сложившейся ситуации. Многие проблемы невозможно было решить за счет простого увеличения финансовых вливаний и достройки существующей инфраструктуры, требовались коренные преобразования, меняющие и структуру хозяйства, и привычки населения.
Северный Крым – равнинная маловодная часть полуострова, подверженная летом засухам и суховеям, а зимой – внезапным морозам и сильным ветрам. Еще в 1930-х гг. этот район выглядел территорией крайней бедности, малопригодной для жизни и ведения хозяйства. Ситуация радикально изменилась после строительства Северо-Крымского канала и высоковольтной линии электропередач, протянувшейся от Каховской ГЭС. Реализация этих двух масштабных проектов полностью изменила структуру экономики северных районов Крыма. Ключевыми отраслями сельского хозяйства стали рисоводство (!), садоводство и прудовое рыбоводство, появилось виноградарство и мясомолочное животноводство. Местная промышленность была ориентирована на химические производства (Бромный завод, Крымский титан, Содовый завод и др.) и переработку сельскохозяйственной продукции – заводы плодоовощных и рыбных консервов, предприятия по производству комбикормов, элеватор, молочный и мясоперерабатывающий заводы, винодельческие предприятия. Резко выросло значение транспортных узлов, прежде всего, Джанкоя, ставшего важнейшим местом приложения труда местного населения. У северных районов Крыма появились ресурсы самообеспечения и источники доходов. Экономический рост 1970-1980-х гг. привел к развитию сети поселений, городов и их пригородов.

Морально-политический кризис, которым были отмечены последние годы существования СССР, застал этот регион в момент его наибольшей социально-экономической устойчивости. Среди событий, которые в наибольшей степени маркировали сознание местного населения, были референдум об изменении статуса Крыма и стихийная репатриация крымских татар. На референдуме жители поддержали идею возвращения Крыму статуса автономной республики, повышая его до уровня самостоятельного субъекта государства. А крымские татары, депортированные в 1944 г., спеша использовать дряхлость советского режима и открывшееся окно возможностей, массово устремились на свою историческую родину, прибегая к любым средствам обустройства – от государственной поддержки до самозахвата земель.

Постсоветское двадцатилетие в северном Крыму было отмечено постепенной деградацией всех отраслей хозяйства, созданного в советские годы. Инвестиционную подпитку получали только крупные химические производства, продукция которых котировалась на внешних рынках, и единичные предприятия, менеджменту которых удалось обеспечить их модернизацию. Неблагоприятная экономическая ситуация отчасти компенсировалась развитием фермерства и приусадебных хозяйств, чему способствовало наличие воды. На первые роли также выдвинулась торговля и сфера услуг, рост их оборотов в значительной мере обеспечивался транзитными пассажиропотоками, проходящими через северный Крым на курортный юг. Надежды на то, что частная инициатива, малый бизнес и технологичное сельское хозяйство (выращивание риса, кукурузы, садоводство, прудовое разведение рыбы) станут локальными драйверами экономики, не оправдались. Одна из причин – амбивалентность украинского законодательства, допускающего неоднозначность толкования многих положений, и нередко не предусматривающего никакой ответственности за нарушение правовых норм. Для рядовых граждан это означало возможность действовать на свой страх и риск, не опасаясь судебных преследований. Такой подход способствовал развитию полутеневой экономики, ориентированной на частные интересы, а не развитие территории. Другая причина – ограниченность сферы жизненных интересов местного населения рамками приватной жизни и ближайшего социального окружения (семья, родственники, друзья, соседи, кумовья и т.п.), низкая готовность к кооперации и солидарным действиям. Третья – восприятие молодого украинского государства как «бутафорского» (см. концевую сноску 1) и «ненастоящего», что оправдывало стремление людей сохранять личную автономию, игнорируя интересы общества.

С такими настроениями и с таким состоянием экономики северные районы Крыма встретили «крымскую весну», которая кардинально изменила их жизнь. Не останавливаясь на хорошо известных событиях 2014 г., перейду к описанию их последствий.

Адаптация к новым реалиям: подвижная идентичность

Прежде всего, жители северных районов полуострова, привыкшие к своему периферийному положению, неожиданно оказались в эпицентре конфликта и ощутили себя не наблюдателями, а творцами истории. От их непосредственных действий зависело будущее. Угроза, исходящая из Киева, независимо от ее реальности, воспринималась как экзистенциальная и требовала мобилизации. Возможно, впервые в жизни, многие люди совместно поднялись на защиту всего «своего»: Крыма, памятника Ленину, дома, семьи, представлений, идентичности. Пережитое чувство солидарности в обществе, где все привыкли выживать поодиночке и приспосабливаться к обстоятельствам, сильно маркировало коллективное сознание. Такое же сильное впечатление произвело и вмешательство российского государства в ход событий, положившее конец неопределенности. На смену страху пришло чувство облегчения, позволившее людям оставить блокпосты и отправиться по домам. Это заставило многих задаться вопросом: «Кто мы?». Ответ на него показала перепись населения, проведенная в Крыму осенью 2014 г., которая зафиксировала значительные сдвиги в межэтнических пропорциях населения (таб.1).
Объяснить этот факт миграционными процессами или страхом перед российскими «оккупационными властями» не представляется возможным. Миграции не имели столь массового характера, не наблюдалось ни мощного оттока украинцев с полуострова, ни наплыва русских, хотя об этом много говорилось, а вхождение в состав РФ приветствовалось большинством населения. Даже среди крымских татар, приписывающих нынешней российской власти все пороки Российской империи и сталинского режима, многие приняли новую ситуацию как независящую от них реальность. Иначе, трудно объяснить, почему в северных районах Крыма при росте абсолютной численности крымско-татарского населения, значительное количество людей идентифицировало себя с деполитизированной этнической группой «татары».

Представляется, что более верной интерпретацией причин произошедших сдвигов в этнической структуре населения является признание факта консолидации русского и пророссийски настроенного населения и одновременно раскола в среде украинского и крымско-татарского. Конфликты, о которых говорят сегодня в Крыму, являются не столько межэтническими, сколько внутригрупповыми, разделившими родственников, семьи, друзей, оказавшихся по разные стороны границы или политических предпочтений. Многие перестали общаться. Хотя спустя четыре года ситуация смягчилась, и обвинения в предательстве поутихли, отношения все еще далеки от нормализации.

Перемены в местном самоуправлении

На Украине не было четкого разделения функций местного самоуправления и государственного регионального управления. Хотя, согласно Конституции страны, представительные органы областного, районного, городского и сельского уровней являются выборными, главы всех уровней исполнительной власти назначаются и смещаются президентом по представлению правительства. Основной принцип подбора чиновников – личная лояльность. Нередко посты региональных и местных руководителей занимают люди не просто плохо знакомые с местной ситуацией, а крайне непопулярные среди населения, вызывающие у него глубокое раздражение и неприятие. Чтобы нивелировать конфликтность такой ситуации, в закон Украины «О местном самоуправлении» было введено положение, обязывающее местные советы делегировать предоставленные им конституцией полномочия соответствующим государственным структурам. Хотя эта норма сопровождается оговоркой о подотчетности и подконтрольности государственных администраций, на практике такой контроль невозможен. Никаких каналов влияния, кроме уличных демонстраций, у местного населения нет, а отношения между разными уровнями и системами власти строятся на принципах иерархии. В результате понятие «местное самоуправление» стало синонимом политического бессилия. Особенно сложная и конфликтная обстановка сложилась в Крыму. Сменяющие друг друга правящие элиты Украины были солидарны в одном – ирредентистские настроения на полуострове необходимо подавлять. Инструментально на эту цель работали, во-первых, поддержка крымско-татарского движения, ставящего под сомнение право русского большинства жителей Крыма на культурное доминирование; во-вторых, минимизация роли местного населения в формировании исполнительных органов власти; и в-третьих, сокращение финансовой базы реализации полномочий местного самоуправления. Вся эта система администрирования была неработоспособной и нравилась людям только тем, что они понимали – кто «главный» в этой пирамиде и к кому следует обращаться в случае возникающих проблем.

Вхождение Крыма в состав РФ потребовало административной реформы. Функции муниципального самоуправления и регионального управления были разделены. Это сразу привело к разрастанию управленческого аппарата и размножению бюрократической отчетности. Местные управленцы с трудом осваивали новые функции и новую ответственность, а населению стало трудно ориентироваться, в каких случаях и к кому следует обращаться, то ли к местным депутатам, то ли к главе района или города, то ли сразу в Москву. Однако вместе с бюрократизацией и усложнением управленческой структуры российское законодательство наделило местные власти большими полномочиями и источниками формирования доходной части бюджетов. Это произошло благодаря изменению системы сбора налогов и выведению малого бизнеса из тени. Яркий пример производство молока. До 2014 г. более 90% молока, производимого в северных районах Крыма, давали личные крестьянские хозяйства. Предполагалось, что мелкие производители продают на рынках избытки своей продукции, остающейся от личного потребления. Такая деятельность не требует образования юридического лица и не предполагает производства в товарных масштабах. Однако число коров в таких хозяйствах могло исчисляться сотнями, а объемы производимого молока далеко превышали личные нужды. Сложившаяся практика позволяла местным жителям уклоняться от большинства налогов, а отсутствие контроля – минимизировать затраты на повышение качества продукции. Введение российского законодательства привело к тому, что часть таких хозяйств свернули производство, а часть были перерегистрированы в соответствии с новыми нормами. Сегодня более 90% молока дают товарные фермы или кооперативы, которые отчисляют налоги в бюджеты всех уровнях. Объемы и качество продукции выросли, у нее появился более надежный сбыт. Она стала закупаться местным молочным заводом, расположенным в Джанкое, который раньше этого не делал из-за нестабильности качества молока.

Конечно, поступление местных налогов в муниципальные бюджеты не совершило экономического чуда в северных районах Крыма, как и повсюду в России, они весьма незначительны. Однако у местных властей, сравнивающих нынешнюю ситуацию с украинскими временами, возникло ощущение открывшихся возможностей. Везде появились программы по благоустройству населенных пунктов, восстановлению системы городского освещения, приведению в порядок общественных зданий, центральных улиц и площадей. Прошли реконструкцию школы и больницы. Во многих случаях отремонтирована система канализации, частично восстановлена социальная инфраструктура. Да и скромный ремонт, проведенный в зданиях администраций, которого ни разу не было за последнюю четверть века, вернул их сотрудникам самоуважение.

Экономическая блокада

Несмотря на огромную важность описанных перемен, их влияние на жизни общества и экономику кажется незначительным по сравнению с транспортной, энергетической и водной блокадой Крыма со стороны Украины. Чтобы эта ситуация не обернулась социально-экономической катастрофой, ростом недовольства населения и политическим взрывом от российской административной системы, установившейся в Крыму, требовалась эффективность в исполнении принимаемых решений, сотрудничество с местными жителями и оправдание выданного кредита доверия. Проявленная гибкость в реагировании на вызовы блокады позволила населению и хозяйству северного Крыма в полной мере проявить свои способности к адаптации.

После перекрытия шлюзов Северо-Крымского канала в 2014 г. и строительства бетонной перемычки, прекратившей подачу днепровской воды на полуостров, орошаемое земледелие стало практически невозможным. Водный дефицит коснулся и сельхозпредприятий, и личных крестьянских хозяйств, и дачных участков. Люди из города возили воду в канистрах, чтобы полить свои огороды. В дальнейшем это привело к их забрасыванию, начали пустеть и сельские поселения. Стихийное бурение скважин для автономного водоснабжения быстро обнаружило негативные экологические последствия (истощение водных горизонтов, засоление почв и пр.); к счастью, этот процесс не получил большого распространения. В 2014-2015 гг. был отмечен заметный спад сельхозпроизводства. Однако он был вызван не только отсутствием воды, но и перестройкой всей системы хозяйства. О производстве риса больше не могло быть и речи. Постепенное сокращение посевов риса и наращивание озимой пшеницы, масличных и кормовых культур, начавшееся еще в 2000-х гг., было завершено фактическим отказом от рисоводства и переходом к засухоустойчивым культурам. Одновременно началась мелиорация земель, были раскорчеваны старые и посажены новые сады и виноградники, обеспеченные капельным поливом. Вернулись к идеям реализации проекта опреснения морской воды и вторичного использования очищенных сточных вод населенных пунктов. Постепенное внедрение этих мер привело к росту сборов озимой пшеницы, подсолнечника, фруктов и ряда других показателей продуктивности сельского хозяйства региона, которое по общему объему производства в 2017 г. превысило докризисный период.

С неменее серьезным вызовом столкнулась промышленность. Под вопросом оказалась работа «Крымского титана» – наиболее крупного, современного и доходного предприятия северного Крыма, аккумулировавшего разнородные проблемы. Собственник предприятия находится в Австрии под подпиской о невыезде, экономическая деятельность в Крыму ограничена международными санкциями, правительство Украины расторгло договор аренды Иршанского горно-обогатительного комбината с «Крымским титаном» и приняло конвенцию о запрете перевозок железнодорожным транспортом любых грузов между материковой частью Украины и Крымом. В 2015 г. украинские радикалы залили бетоном железнодорожные пути, обеспечивавшие поставку сырья на завод. Результатом всех этих действий стал резкий спад производства и четырехкратное сокращение выручки предприятия, значительное снижение заработной платы работников, задержки с ее выплатой и длительные простои предприятия. Депрессивные настроения и негативные прогнозы получили большое распространение в местном социуме. Тем не менее, завод продолжил работу. В 2017 г. его мощности были загружены примерно на 75%. Проблему сырья частично удалось решить за счет поставок с месторождений Шри-Ланки, где цены оказались ниже украинских, частично за счет логистических схем, обходящих ограничения. Украина по-прежнему остается основным поставщиком сырья для «Крымского Титана», но для его доставки используются международные посредники (Турция, Норвегия, и др.). Конечным пунктом выгрузки руды является порт «Кавказ» в Краснодарском крае РФ, откуда она попадает в Крым, что позволяет не нарушать «анти-крымские» санкции. Конечно, длинный путь сырья резко увеличивает накладные расходы производства, но это позволяет поддерживать работу предприятия. Сходные схемы используются и для экспорта готовой продукции завода, половина которой поступает на внутренний рынок.

Транспортная блокада

Прекращение регулярного транспортного сообщения между Крымом и Россией через территорию Украины больнее всего ударило по Джанкою. Сегодня вокзал города, полностью приведенный в порядок с кустами роз вдоль главного перрона и абсолютно пустыми путями и платформами, представляет разительный контраст со своим недавним прошлым – шумным, грязным и оживленным. Но станция Джанкой была не только местом транзита пассажиров и стихийной торговли пирожками, фруктами и прочей снедью, но и крупным работодателем для местного населения, ремонтным и сортировочным депо. Однако не только транспортная блокада, но и строительство Крымского моста ставят под сомнение необходимость Джанкоя как транспортного узла. Периферийное положение города закрепляется, он утрачивает статус главных «ворот Крыма». Частично эту потерю смягчает сохранение транзита поездов через Джанкой на пути их следования из Керчи в Симферополь. Такая схема движения обеспечивает сравнимый с прежними временами пассажиропоток и одновременно позволяет использовать созданную здесь базу технического обслуживания железной дороги. Для города это означает сохранение квалифицированных рабочих мест и наполнение муниципального бюджета.

Другим следствием транспортной блокады Крыма стало резкое осложнение поездок на Украину, где более половины жителей северного Крыма имеет родных и близких. Формально для поддержания семейных и дружеских связей препятствий нет. Частные лица могут свободно пересекать границу пешком или на собственном автомобиле. Но дьявол, как известно, кроется в деталях. Во-первых, пешком далеко не уйдешь. Во-вторых, жителям Крыма с российским паспортом будут немедленно предъявлены обвинения в нарушении государственной границы Украины. Поэтому все местное население сохраняет два паспорта – российский и украинский, каждый для «своих» пограничников. Но, если российское законодательство разрешает иметь более одного гражданства (это правило не распространяется только на государственных чиновников и работников силовых структур), то украинское – запрещает. Однако никаких наказаний за нарушение этого пункта в украинском законодательстве не предусмотрено, что позволяет людям игнорировать запрет. Обладание большинством населения Крыма двойным гражданством – секрет полишинеля. Обе страны закрывают глаза на этот факт, преследуя свои политические цели, а люди пользуются межгосударственными противоречиями, извлекая собственные выгоды (двойное получение пенсий, безвизовый режим с ЕС и пр.).

Похожая ситуация и при пересечении границы на автомобиле. Резиденты Крыма были обязаны перерегистрировать свои транспортные средства в соответствии с российскими правилами. Но такой автомобиль будет сразу задержан украинскими пограничниками, поскольку в украинской базе данных он числится под другим номером. Если же это вновь купленный автомобиль, то в документах его владельца должен быть штамп о ввозе машины на территорию Украины с территории России, чего, конечно, нет. Предприимчивое население нашло выход из тупиковой ситуации. Очень быстро возникла полулегальная сеть «международных» маршрутных такси, использующая автомобили с украинскими номерами и связавшая Крым со всеми крупнейшими городами Украины. Перевозчики делятся на две группы. Одни доставляют пассажиров только до границы, отправляют их пешком проходить паспортный контроль и сообщают координаты водителя, который ждет их на другой стороне. Другие за более высокую плату перевозят своих клиентов через границу до места назначения, они же обеспечивают доставку посылок. Хотя объявлениями о предоставлении услуг трансграничных перевозчиков обвешаны все столбы в Крыму и их услугами пользуются многие люди, жители северных районов Крыма оценивают риск столкнуться с неприятностями на Украине как высокий, поэтому поток пересекающих границу с украинской стороны значительно больше, чем выезжающих на Украину.

Есть у транспортной блокады Крыма и неожиданное следствие. Для сельского населения северных районов полуострова она оказалась своеобразным благом, поскольку резко снизила конкуренцию между мелкими производителями плодоовощной продукции. Местные жители оказались монополистами на «своих» рынках. Раньше их значительно теснили такие же крестьяне из Херсонской, Одесской и Запорожской областей, где природно-климатические условия лучше, чем на севере Крыма. Рост доходов не замедлил сказаться в ремонтах домов, покупке машин и прочих потребительских благах. Эта категория населения северного Крыма даже грустит по поводу окончания строительства Крымского моста, который открывает прямую дорогу продукции Краснодарского края, где действуют крупные агрохолдинги.

Заключение

История происходящих в северном Крыму трансформаций наводит на мысли, которые возможно проясняют будущее всего полуострова. Политический кризис и блокада полуострова со стороны Украины прекратили инерционный тренд развития северных районов Крыма. Потенциал обвал всех сфер экономической деятельности заставил по-новому взглянуть на возможности и ресурсы территории, диверсифицировать управленческие решения. Население, бизнес и власти стали осваивать искусство выживания, но не как приспособление к текущей ситуации, в чем всегда были сильны, а как деятельное ее изменение в свою пользу. Это искусство в значительной мере основано на импровизации населения/бизнеса и проявляемой административной гибкости, распределении полномочий, согласовании регионального управления, местного самоуправления и стихийной самоорганизации населения. Наверное, такого сочетания факторов нет больше нигде в РФ. Живучесть хозяйства региона, остающегося на плаву вопреки блокаде, призванной его «раздавить», возможно, станет со временем источником обоснования легитимности произошедших событий, базирующейся не на административно-политических, а на социально-экономических аргументах. Но пока история не дописана, никто не знает, чем она закончится.

Ссылки:

1. Ермолаев А., Левцун А., Денисенко С. Украинский характер. Характерные социально-психологические осо-бенности населения Украины. Аналитический доклад. Киев: Центр социальных исследований «София». 2011. С. 44-46. Доступ: https://docs.wixstatic.com/ugd/4b51c0_8fb218f43e43402496e9380131372966.pdf