Тишков Валерий
14 января 2014
Статья из спецвыпуска журнала «Revue internationale et stratégique» о России
В современной России вокруг так называемого национального вопроса идут острые идеологические дебаты и сталкиваются разные политические стратегии. Сегодня в стране существуют две конфликтующие между собой позиции. Одну можно назвать «русским проектом», за которым стоят консервативно настроенная часть политического класса, интеллигенции и довольно широкие слои населения, включая часть молодежи. Русский проект основан на эмоциональном концепте «трагедии великого народа», который подвергся расчленению и унижению при распаде СССР, который пребывает в состоянии вымирания и который лишен должного статуса в государственном устройстве и должного представительства в управлении страной и ее ресурсами. Сторонники русского проекта выступают за фиксацию в Конституции страны этнических русских, которые составляют 80% населения, за предоставление русским статуса государствообразующей нации, за объявление России национальным государством русского народа (см. концевую сноску 1) . В разных своих вариантах проект русского этнонационализма конкретизируется как в форме либерально-консервативного нациестроительства на «монокультурной» (т.е. русской) основе, так и в форме возрождения империи с «русской властью» и с воссоединением ныне разделенного русского народа. Ирредентизм свойственен не только имперскому, но и либерально-консервативному варианту русского проекта. М. Ремизов, например, продвигает лозунг «Стран много – народ один» в противовес лозунгу социальной рекламы Минрегиона России «Народов много – страна одна».
Второй проект мы называем российским проектом. Этот проект основан на признании исторически сложившейся этнической и конфессиональной сложности населения страны и российского народа как полиэтничной гражданской нации. Это проект поддерживает этнокультурное развитие российских этнонаций и ставит своей целью утверждение общероссийской идентичности и обеспечение единства российской нации. У этого проекта также есть различающиеся варианты: один из них предлагает считать Российскую Федерацию государством-нацией (см. концевую сноску 2), другой – разрабатывает цивилизационный подход, согласно которому Россия – это не национальное государство, а государство-цивилизация (см. концевую сноску 3). Таков историко-идеологический бэкграунд этнополитической ситуации в России. В какой мере он соотносится с социальной реальностью?
Современный этнокультурный облик россиян
Население Российской Федерации, как и других крупных стран мира, имеет сложный этнический состав, который существует с момента возникновения русского государства и который стал еще более сложным за последние 20 лет, несмотря на утрату значительной территории и почти половину населения бывшего СССР. Эта сложность была зафиксирована в результатах всероссийских переписей населения 2002 и 2010 годов, когда в стране был зафиксирован существенный рост числа этнических групп (народов, национальностей): в 2002 г. 158 (по сравнению с 128 в 1989 г.) и 193 в 2010 году. Последняя перепись населения 2010 г. интересна не только общим числом проживающих в России народов, но и внутренней динамикой самых крупных национальностей, на которые приходится более 96% всего населения. И конечно, наиболее актуальный вопрос – это численность этнических русских как доминирующего не только демографически, но и в культурно-языковом отношении народа. При фиксации численности крупных народов в ходе проведения переписи населения произошла драматическая ошибка, заложенная поправками к закону о переписи населения, которые были приняты незадолго до ее проведения. Чтобы облегчить работу переписчиков, удешевить проведение опроса, подготовить и провести перепись в год, который заканчивается нулем (такова рекомендация ООН для облегчения глобальных демографических обзоров), подправленный закон в этот раз официально позволял получать данные не только в результате прямого опроса, но и с использованием данных из административных источников. Эта поблажка снизила стремление организаторов переписи «дойти до каждого», произвести предварительные и контрольные обходы населения, что всегда делалось в предыдущие переписи.
В итоге получилось, что примерно 5,6 млн человек (по сравнению с 1,5 млн в 2002 г.) переписали по данным паспортных столов и другим источникам без обхода населения. Но административные данные ныне не содержат сведений о национальной принадлежности и о родном языке (как и некоторые другие важные для переписи данные, как, например, источники дохода). Разница между двумя переписями о числе лиц без указания национальности составила почти 4 млн, а это почти 3% от всего переписанного населения. Из этих 4 млн 80% составляют русские, т.е. число неподсчитанных русских составляет не менее 3 млн человек. В этом случае общая численность русских будет не 111 млн, а 114 млн, т.е. убыль по сравнению с прошлой переписью составит менее 2 млн человек за 8-летний межпереписной период.
Точно так же небольшие, но существенные для динамики численности прибавки могут быть сделаны к другим крупным народам, где данная погрешность при проведении переписи выражается в значимых цифрах. Однако следует учесть, что готовность и мобилизация на участие в переписи и на запись своей национальности среди нерусских народов (пожалуй, кроме украинцев и евреев) заметно выше, и предложенная нами операция «прибавки» является, скорее всего, излишней. Ее справедливо сделать, кроме русских, также для других более урбанизированных групп, проживающих вне республик.
Итак, перепись 2010 г. показала, что первая «двадцатка» самых многочисленных российских национальностей почти не изменилась (табл. 1). По-прежнему 80% населения составляют русские, и нет особых оснований утверждать, что в России идет некий (а тем более спланированный властью) процесс замещения русских представителями других национальностей. Это распространенное среди русских националистов утверждение опирается или на бытовую мифологию, или на оценки демографической ситуации первой половины 1990-х годов, когда имело место сильное сокращение населения по разным причинам (снижение рождаемости в период «шоковой терапии», двойная смертность алкоголиков после отмены антиалкогольной кампании и госмонополии на производство и продажу алкоголя, эмиграция русских за рубеж, снижение масштабов русификации из-за роста этнического самосознания среди нерусского населения).
В 2000-е годы часть этих факторов снизила свое воздействие, но сохранились проблемы алкоголизации, мужской сверхсмертности, низкой рождаемости, а также добавился фактор сниженной иммиграции русских в Россию (государственная программа содействия переселению соотечественников пока не обеспечила тот приток русских, который был в предыдущий межпереписной период). Таким образом, мы оцениваем демографическую ситуацию среди русских как кризисную (но не катастрофическую!) с умеренно оптимистичной перспективой. На наш взгляд, снижение сверхсмертности от алкоголизации, наркотиков, табакокурения, ДТП и пренебрежения здоровьем вполне возможно при относительно небольших затратах и в достаточно короткие сроки. Пополнение русского населения за счет других источников также возможно, а именно, за счет увеличение рождаемости, поощрения переселения в Россию желающих переехать и не поощрение эмиграции, добровольной ассимиляции через выбор русской национальности потомками смешанных браков. Последнее, конечно, неизбежно идет в ущерб численности других этнических общностей, но речь идет о сугубо добровольном выборе, который повсеместно и во все времена делается чаще в пользу доминирующей культуры.
В следующей за русскими первой десятке первые пять народов сохранили свой порядок, несмотря на то что российские украинцы сократились почти на один миллион человек(!) без какого-либо заметного переселения в Украину. А следующая пятерка изменилась: аварцы (самая крупная группа в Дагестане) поменялись местами с мордвой в свою пользу, казахи поднялись с последней позиции, потеснив белорусов, белорусы выбыли из десятки, уступив место азербайджанцам. Общая тенденция среди основной части нерусского населения такова: возрастает численность и доля тех, кто относится к, условно говоря, тюркско-исламской культурной традиции, и сокращается численность и доля тех, кто принадлежит к славянско-финноугорской, христианской культурной традиции. Все остальные этнические группы в составе российского народа составляют 3,5% и на демографическую ситуацию в целом фактически не влияют.
Каждый из основных регионов России имеет свою специфику с точки зрения этнического состава населения. Есть так называемые русские регионы, где этнические русские составляют подавляющее большинство населения (90-95% населения в некоторых областях центральной России и Урала). Есть регионы, где исторически проживают совместно представители крупных российских народов (например, русские, татары, башкиры, чуваши, мордва в Поволжье). Есть регионы с чрезвычайно разнообразным этническим составом как, например, Северный Кавказ, где проживает более 40 автохтонных народов разной численности: от миллиона человек (аварцы и чеченцы) до нескольких сот человек (малые горские народы Дагестана). Можно сказать, что в России нет моноэтничных регионов, но зато есть регионы преимущественного проживания представителей той или иной национальности. Это касается населения почти всех российских республик, т.е. большинство российских якутов, чувашей, татар, башкир, удмуртов, калмыков, бурят, осетин, чеченцев, ингушей, кабардинцев и т.д. проживают в соответствующих республиках. Но это не означает, что т.н. титульные (эпонимные) группы составляют большинство населениях в «своих» республиках. Таких республик с титульным большинством только десять: Чувашия, Тыва, Татарстан, Калмыкия, Дагестан, Чечня, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Северная Осетия, Карачаево-Черкесия. В остальных большинство населения составляют русские вместе с представителями других национальностей.
Общей демографической тенденцией для этнотерриториальных автономий России является преимущественный рост титульного населения или, как минимум, возрастание его доли. Наиболее тревожной тенденцией с точки зрения общероссийских интересов и интересов модернизационного развития республик является сокращение общей численности и доли русского населения в республиках. Это вызвано как более низкой рождаемостью, так и отъездом русского населения из республик по причинам нестабильности, недостаточной безопасности, местного национализма и косвенной дискриминации. Особенно сильным отъезд русских был из республик Северного Кавказа, которые становятся все более моноэтничными.
Другая общая тенденция этнической демографии – это рост почти во всех регионах страны иммигрантов из зарубежных стран, особенно из стран бывшего СССР, Китая и Вьетнама. За 20 лет Россия приняла не менее 10 миллионов мигрантов на постоянной основе, и в стране ежегодно находится около 10 миллионов мигрантов из числа т.н. гастарбайтеров, т.е. временных трудовых мигрантов. Последняя цифра, на наш взгляд, может быть завышена почти в два раза, но точной миграционной статистики в стране не существует. Это обстоятельство, а также бытовые фобии и политические расчеты порождают мифы о миграции, о засилии мигрантов в крупных российских городах, о повышенном уровне преступности среди мигрантов, о занятии ими рынка труда в ущерб местному населению.
Нет сомнений, что массовая иммиграция в Россию, которая носит фактически неконтролируемый характер и сопровождается огромной коррупцией бюрократии и сверхнаживой работодателей, заключает в себе определенные риски, в том числе и риски изменения исторически сложившихся пропорций населения и уклада его жизни. Многие мигранты оседают в России, привозят свои семьи и становятся российскими гражданами. Безусловно, от части мигрантов исходит конкуренция на рынке труда и в сфере предпринимательства. Но в целом эти риски явно преувеличены, намеренно артикулируются политиками, особенно в период избирательных компаний, поддерживаются теми, кто использует труд мигрантов и подвергает их сверхэксплуатации или прямому обману.
Динамика постсоветской идентичности
За последние годы заметно изменились коллективные идентичности россиян. В 1990-е гг. население плохо воспринимало новую Россию как свою Родину и центр как воплощение высшей власти. Эта «негативная идентичность» была зафиксирована многими социологическими исследованиями того времени (см. концевую сноску 4) . В 2000-е гг. произошел заметный поворот от советской к общероссийской идентичности и конкурирующими уже стали регионально-этническая и общероссийская формы коллективного самосознания. Этот переход зависел от многих факторов, среди которых были отступление советского из коллективной памяти уже нового поколения граждан, ослабление радикальных форм этнического национализма, целенаправленные усилия части экспертного сообщества и высших властей по утверждению представления о гражданской российской нации (см. концевую сноску 5) . Ниже мы приведем некоторые результаты проведенных нами исследований российского самосознания, которые подтверждают вывод о существенном сдвиге в пользу «российскости» по сравнению с другими коллективными идентичностями среди россиян. Однако эти результаты не являются слишком оптимистичными.
В 2010 г. в ходе общероссийского опроса нами был задан вопрос «Что для вас понятие «Родина»? Ответ на этот вопрос во многом отражает, насколько близким может быть для респондента чувство принадлежности к российской нации. Результаты оказались далеко не однозначными. На этот пункт анкеты можно было дать несколько вариантов ответов. Наиболее часто встречались ответы «Родина – это страна Россия» (49%) и «Родина – это место моего рождения» (46%). В них проявилась полярность мнений и дополняющие друг друга суждения. Оба ответа одновременно дали только около 18% респондентов. Те, кто считают родиной конкретную местность, а не страну, составляют почти треть опрошенных.
По регионам картина выглядит еще менее однозначно. Выделяются регионы, где опрошенные считают родиной именно место своего рождения. Об этом заявили почти половина респондентов в Грозном (48%) и похожая доля опрошенных в Якутске (43%). В этих городах учтено наименьшее количество тех, кто считает, что его родина – Россия: в Грозном – 14,3%, в Якутске – 17,1%. Более детальный анализ ответов респондентов – жителей Грозного показывает, что считают своей родиной Россию в основном местные русские и часть ингушей, тогда как среди чеченцев таковых только 11%. Такое распределение ответов в значительной мере объясняется произошедшим в республике военным конфликтом. Примечательна ситуация в Якутске. В этом городе лишь 23% русских и 15% якутов назвали Россию своей родиной, тогда как для большинства сказало, что родина – это прежде всего место, где они родились. Здесь следует учесть, что для якутян, как и для магаданцев и дальневосточников, понятия «Россия», «материк» часто означают всего лишь центральные районы страны, которые расположены далеко и которые живут по-другому и в других условиях. Кстати, аналогичные видения «Америки» имеются среди аляскинцев, гавайцев и даже жителей Калифорнии.
Вторая группа регионов характерна тем, что примерно треть опрошенных считают своей родиной место рождения, а не Россию, и менее половины респондентов назвали своей родиной всю страну. Это города Горно-Алтайск, Балаково, Омск, Сыктывкар, Сургут, Екатеринбург, Архангельск. Причем, если показатель ответов «Родина – Россия» в данной группе превышает 40%, то по Сургуту он отличается еще и своей заметно пониженной величиной (32%).
Третью группу составляют регионы, в которых доля респондентов, не признающих в качестве родины государство, не превышает четверти, а тех, кто считает своей родиной Россию – больше половины. Такие результаты были получены при опросе жителей Оренбурга, Тулы, Пятигорска, Москвы. Промежуточное положение между второй и третьей группами занимает Хабаровск, в котором невысока доля тех, кто считает родиной исключительно место рождения (26%), а доля тех, кто назвал родиной Россию, не превышает половины опрошенных (49,5%) (табл. 2).
Таким образом, в некоторых регионах у населения преобладают чувства регионализма над чувствами принадлежности к государству. Но таких регионов, судя по всему, меньшинство. Вместе с тем распространена ситуация, когда наряду с доминированием идеи о принадлежности к России, большое количество людей в регионе с этой идеей не согласны (треть опрошенных). В этой ситуации необходима стратегия, которая исходит из того, что местная (региональная) идентичность не противоречит и не ослабляет российскую идентичность, что любовь к малой Родине не отрицает наличие любви в большой Родине. Наоборот, местный патриотизм и идентичность сопровождают и даже усиливают российскую идентичность.
Представление о Родине связано с тем, в какой мере россияне ощущают свою принадлежность к России. Это более прямой вопрос о приверженности респондентов к своему государству. На вопрос, в какой мере вы ощущаете принадлежность к России, 45% заявили, что ощущают ее в сильной степени. Но 12% ответили, что такого чувства у них вообще нет, 13% не дали определенного ответа, а у прочих (30%) оно возникает «только в некоторых ситуациях». Три последние категории в совокупности составляют более половины респондентов, что свидетельствует о довольно низком уровне гражданского самосознания (табл. 3).
Сравним региональные данные. Наибольшее количество респондентов, заявивших, что испытывают чувство принадлежности к России в сильной степени, зафиксировано в Пятигорске (53%) и Оренбурге (51%), там же отмечена наименьшая доля тех, кто не ощущает такой принадлежности. Существенно отличается ситуация в Якутске и Грозном. В этих городах менее четверти опрошенных заявили, что ощущают принадлежность к России в сильной степени, и чуть меньшая доля – что подобного чувства не испытывают.
Интерес представляют данные по Москве, в которой лишь немногим выше среднероссийского уровня оказалась доля респондентов, заявивших об устойчивом ощущении принадлежности к России. Ниже среднего выявилась доля тех, кто указал на ситуативное чувство принадлежности к стране, и выше среднего доля тех, кто не ощущает принадлежности к России. При этом среди опрошенных москвичей очень маленькая доля лиц, не являющихся гражданами Российской Федерации. Полученное распределение ответов по Москве, видимо, отчасти объясняется мотивами социального протеста. Среди тех москвичей, кто сказал, что не ощущает принадлежности к своему государству, много людей пожилого возраста.
Предваряя возможное неверное истолкование, заметим, что полученные результаты не отражают картину лояльности или нелояльности граждан к своему государству. Однако приведенные ответы дают представление о готовности населения вести общественную дискуссию по поводу принадлежности к российской нации. Если принять во внимание, что 75% опрошенных считают себя в той или иной степени причастными к России, то это означает, что они готовы участвовать в упомянутой дискуссии. Миллионные аудитории российских спортивных болельщиков могут продемонстрировать свои ощущения принадлежности к России лучше и ярче, чем любые социологические опросы.
Какая нужна стратегия?
По данным многолетнего мониторинга, осуществляемого Институтом этнологии и антропологии РАН совместно с Сетью этномониторинга, в России с 2008 г. наблюдается определенное повышение уровня конфликтности, хотя до этого в течение ряда лет ситуация была лучше. Этот уровень конфликтности сохраняется и в 2013 году. Напряженность и конфликты возникают там, где неблагоприятная социально-экономическая обстановка соединяется с плохим управлением, и когда политики и безответственные общественные активисты используют этнический и религиозный факторы для достижения власти и собственного благополучия.
Все это заставило российские власти внести некоторые изменения в стратегию национальной политики. В первый день своего вступления в должность 7 мая 2012 г. Президент России Владимир Путин подписал указ № 602 «Об обеспечении межнационального согласия», призванный гармонизировать межнациональные отношения, укрепить единство многонационального народа Российской Федерации и обеспечить условия для его полноправного развития. В рамках созданного Путиным Совета по межнациональным отношениям была разработана и принята президентским указом в декабре 2012 г. Стратегии государственной национальной политики Российской Федерации до 2025 года.
В Стратегии заложена идея формирования единой политической нации и сохранения этнокультурного разнообразия российских национальностей. Это отражено в формулировке целей государственной национальной политики: а) упрочение общероссийского гражданского самосознания и духовной общности многонационального народа Российской Федерации (российской нации); б) сохранение и развитие этнокультурного многообразия народов России; в) гармонизация национальных и межнациональных (межэтнических) отношений; г) обеспечение равенства прав и свобод человека и гражданина независимо от расы, национальности, языка, отношения к религии и других обстоятельств; д) социальная и культурная адаптация и интеграция мигрантов.
Эффективность национальной политики зависит не только от того, насколько власть и в целом общество заинтересованы в сохранении этнической идентичности и защите интересов населяющих страну народов, но также от того, насколько плодотворными будут меры по укреплению единства многонационального народа. То есть насколько эффективно российская идентичность будет сочетаться с этнической русскостью, татарскостью, башкирскостью, якутскостью и т.д. Данные самых последних исследований свидетельствуют, что идея общероссийской гражданской нации не навязывается сверху, а отражает достаточно массовые представления. Если еще в 2004 г. признание российской идентичности уступало этнической самоидентификации, и сильную связь с гражданами России ощущал лишь 31% респондентов, то к 2011 г. российская идентичность у большинства населения стала самой распространенной и ощущение связи со страной в целом – более сильным (см. концевую сноску 6).
В 2000-е годы люди стали привыкать к новым очертаниям страны и ее месту в мировом сообществе. На смену критике советского прошлого, а затем «лихих 90-х» начало приходить понимание необходимости трезвой оценки прошлого и формирования взвешенных подходов к исторической памяти. Сегодня большинство населения – это люди, которые считают себя гражданами России и не теряют свою этническую идентичность. Вместе с тем обсуждение в медийном пространстве показывает, что не всеми предложенная стратегия воспринимается спокойно. Нередко понятию «российская нация» придается иное значение, иной смысл: то ее сравнивают с советским народом, то считают, что она призвана заменить этнокультурную общность. До сих пор большинство опрошенных в 2010 г. россиян считают, что «в условиях России единая нация возникнуть не может» (38%) или для этого должны пройти десятилетия (табл.4).
Различными исследовательскими центрами подтверждается, что доля предубежденных в отношении основных по массовости видов межэтнического общения в целом колеблется уже несколько лет в пределах 30%. Социологические исследования демонстрируют, что значительная часть населения (24-41%) отмечает обострение национальной проблемы из года в год (в 2010 г. – 32%). Нарастание напряженности в межэтнических отношениях отмечают представители всех возрастных групп, чаще его замечают люди с высшим образованием (36%). Острота национальной проблемы нарастает с увеличением размера населенного пункта, достигая пика в Москве и Санкт-Петербурге, где обострение национальной проблемы фиксируют 53% (см. концевую сноску 7) .
Общий вывод состоит в том, что растущая российская идентичность, устойчиво совмещаемая с этнической идентичностью, интегрирует людей, но это не снимает раздражения и в некоторых случаях враждебности к представителям других национальностей, которые часто есть следствие недовольства существующей системой распределения ресурсов, солидаризации против несправедливостей, неравенства, коррупции, беззакония. Нужны усилия и общества, и власти, направленные на достижение того, чтобы в повседневной практике граждане чувствовали Россию общим домом.
Fr
