Проснувшись утром 19 августа 1991 г., Москва узнала, что начался путч. Путчисты, приверженцы «жесткой» партийной линии, объявили, что Генеральный секретарь КПСС Михаил Горбачев нездоров и не в состоянии выполнять свои обязанности. Борис Ельцин, на тот момент председатель Верховного Совета РСФСР, находившийся в Белом доме, встал во главе сопротивления путчистам, открыв себе таким образом дорогу в Кремль.
В течение трех дней, пока продолжалась попытка государственного переворота, путчистам удалось с помощью КГБ создать информационный вакуум: государственное радио и телевидение практически прекратили вещание; вводился запрет на выпуск всех печатных СМИ, кроме партийных, и были прерваны многие каналы международного сообщения.
Однако пока национальное телевидение беспрерывно транслировало балет «Лебединое озеро», которое изредка прерывали обнадеживающие заявления путчистов, в это же время продолжал функционировать неожиданный и мало известный канал связи: Интернет.
Как это ни удивительно, но в августе 1991 г. несколько сот советских граждан уже таким образом были подключены к остальному миру. СССР уже не был «осажденной крепостью социализма»: у страны был свой домен (.su) и интернет-провайдер, имевший возможность выводить своих клиентов за «железный занавес», точнее – за то, что от него оставалось. Эти три августовских дня 1991 г. стали звездным часом советской информатики, которая зародилась еще в сумерках сталинского режима. Данный эпизод – повод углубиться в малоизвестный аспект истории телекоммуникаций СССР.
Кроме того – и это главное, – речь идет о первом в истории цифровом «восстании». Сегодня, когда влияние Интернета на демократические процессы во многих странах неуклонно растет, интересно вспомнить об этой «предыстории» и о тех, кому тогда удалось «взломать» Советский Союз.
От ГУЛАГа к Интернету
В 1991 г. мировой Интернет уже вышел из начальной стадии развития. В результате двух десятилетий постепенного развития американской системы ARPANET сотни тысяч человек уже могли ежедневно обмениваться данными по компьютеру через цифровую сеть, часть которой позже превратилась в знакомую нам «Сеть». Франция, кстати, была в рядах первопроходцев, имея независимую систему Minitel с 6 млн пользователей (концевая сноска 1).
В Советском Союзе, которому суждено было просуществовать еще несколько месяцев, трудно было представить себе наличие чего-то, даже отдаленно похожего на сеть, позволявшую свободный, открытый и децентрализованный обмен цифровыми данными. В стране, в которой за несколько лет до этого безвестным героям требовалась невероятная изобретательность, чтобы вывезти за пределы СССР запрещенную литературу; доступ к редким копировальным машинам был ограничен; компьютеры стоили колоссальных денег. Наличие Интернета в подобном контексте представлялось нелепостью. Тем не менее в 1991 г. в СССР насчитывалось 814 адресов электронной почты, что примерно соответствовало числу персональных компьютеров и пользователей, т.е. примерно восемьсот терминалов, дававших их владельцам неслыханную привилегию: возможность свободно и напрямую общаться со всем миром.
В советской системе история развития этих нескольких сотен подключенных к сети компьютеров – настолько же необыкновенна, как и само их существование. Если именно перестройка и гласность сбили последние оковы, мешавшие появлению свободной и открытой советской сети, то сама сеть – это, прежде всего, результат медленного исторического созревания, сопровождавшего политическую и идеологическую эволюцию режима от Сталина до Горбачева.
Все началось в годы после Великой Отечественной войны в стране, разрушенной войной. Если на Западе электронно-вычислительные машины уже получили признание, внеся полноценный вклад в победу (вспомним знаменитую шифровальную машину «Энигма», которую взломал Алан Тьюринг), то в СССР к ним относились с большим подозрением. ЭВМ Mark III Норберта Винера даже высмеивали в советской прессе, которая клеймила зарождающуюся информатику (называвшуюся в то время в советских научных кругах кибернетикой) как «буржуазную лженауку» (концевая сноска 2). Конечно, предание кибернетики анафеме не помешало разработке ряда проектов, в частности за колючей проволокой, в так называемых «шарашках» – тюремных лабораториях при ГУЛАГе, куда во время сталинских чисток были сосланы многие ученые. Например, именно в Марфинской «шарашке» по личному приказу Сталина группа математиков работала над ЭВМ, которая могла бы в автоматическом порядке наблюдать за телефонной сетью страны (концевая сноска 3). Однако только после смерти великого вождя и осуждения его «злоупотреблений» на ХХ съезде КПСС начался настоящий золотой век советской информатики, которая вышла из тюрем и перестала быть засекреченной. В результате десталинизации многие из бывших глашатаев сталинской науки лишились высоких постов в Академии наук; их сменили более молодые и «либеральные» ученые. Не вдаваясь в детали беспощадной политической, идеологической и эпистемологической борьбы, упомянем лишь, что в результате новой партийной линии и новых взаимоотношений политических сил кибернетику перестали воспринимать как пустую выдумку – тем более, что Советскому Союзу она была необходима, чтобы не отстать от все более сложных исследований, проводившихся зарубежными конкурентами в стратегических отраслях, таких как ядерная или космическая. Таким образом появились первые советские компьютеры, призванные удовлетворить нужды социалистической экономики и науки. Разработанные Сергеем Лебедевым, эти БЭСМ (быстродействующие электронно-счетные машины) быстро прославились (концевая сноска 4). В космической промышленности они произвели своего рода революцию, дав инженерам возможность просчитывать орбитальные траектории с невероятной скоростью: в ходе космического полета «Союз-Аполлон» в 1975 г. БЭСМ-6 просчитала орбитальные элементы программы за одну минуту, в то время как у компьютеров NASA на это ушло тридцать минут.
В те годы БЭСМ-6 (1967 г. выпуска) считалась одним из лучших компьютеров в мире. К сожалению, эта модель стала последней, сделанной исключительно на основе советских разработок. С приходом к власти Леонида Брежнева новая идеологическая линия партии снова свела кибернетику на уровень «буржуазной науки». Одновременно советские власти сделали тяжелый по своим последствиям выбор – не только для информатики, но и для экономики страны в целом: была сделана ставка на похищение западных технологий, а не на разработку компьютеров в советских лабораториях (концевая сноска 5).
Так закончился золотой век российской информатики. Однако информатизация СССР продолжалась, правда, незаметно и без громких лозунгов. На смену БЭСМ-6 постепенно приходят ЕС ЭВМ (единая система электронных вычислительных машин), скопированные с американских IBM 360. Эти копии зарубежных машин не пользовались популярностью у советских компьютерщиков, но имели одно преимущество: они были полностью совместимы друг с другом. Соответственно, их было легко подключить в сеть, что и стали делать в большинстве советских лабораторий и предприятий в 70-е гг. Конечно, у этих сетей не было ничего общего с системой ARPANET, над которой американцы работали в это же время и которая считается предшественником Интернета. Советские сети представляли собой автоматизированную инфраструктуру обмена данными, позволявшую контролировать производственные линии, собирать показания лабораторных приборов... но они ни в коем случае не позволяли двум пользователям общаться через их терминалы.
В 60-е гг. был начат проект ОГАС (общегосударственная автоматизированная система управления) с целью создать обменную сеть по принципу, аналогичному ARPANET. Но проект был закрыт, и только в 1983 г. первый советский гражданин смог подключиться к мировому Интернету, состоявшему на тот момент почти исключительно из сетей UUCP и Usenet. Этим первопроходцем был молодой биолог Анатолий Клесов, которому удивительно повезло: он получил доступ к одному из немногих модемов в СССР. В разгар так называемого кризиса «евроракет» («Двойное решение НАТО») Клесов первым среди советских граждан смог принять участие в телеконференциях, находясь в специально охраняемом помещении ВНИИПАС (Всесоюзный научно-исследовательский институт прикладных автоматизированных систем). Но Клесов, располагавший постоянным доступом к компьютеру, не ограничился участием в научных конференциях. Он вышел на связь с многочисленными «протопользователями» Интернета, которых изумило присутствие советского пользователя в сети. Очень скоро биологу удалось даже опубликовать ряд статей в западных научных журналах, пересылая их напрямую по электронной почте в обход Главлита, органа советской цензуры, через который проходили труды всех советских ученых. По иронии судьбы, именно в тот период, когда Сахаров был сослан в г. Горький, а многие шли на серьезный риск, чтобы передать на Запад «самиздат», Клесову удалось «прорыть» настоящий цифровой туннель под железным занавесом. К счастью, службы безопасности так никогда и не узнали о его деятельности, которая могла бы ему дорого обойтись. Его цифровая авантюра закончилась в 1987 г. с началом перестройки и гласности, когда уже была готова появиться на свет первая свободная и открытая сеть в Советском Союзе.
Путешествие в сердце советского Интернета
Ирония судьбы повторилась: эта первая сеть, известная впоследствии под названием «Демос», была разработана в сверхзасекреченном Институте атомной энергии им. Курчатова в Москве, курировавшем большую часть советских исследований в ядерной сфере. Изначально задуманный как внутренняя сеть Курчатовского института, «Демос» начал быстро разрастаться. Сперва он вышел за пределы засекреченных помещений института, установив связь с Новосибирском, Дубной и Серпуховым – тремя центрами советской ядерной и кибернетической науки. Далее он получил отдельный от института юридический статус. Последнее было связано с тем, что часть программистов института решила создать свое собственное предприятие, названное «Релком», с целью обеспечить потенциальным клиентам доступ к сети, которая должна была в скором времени подключиться ко всемирной Сети. Эта структура стала первым и единственным интернет-провайдером СССР. Успех пришел очень быстро. В сентябре 1990 г. «Релком» получил право на администрирование домена Советского Союза «.su», который существует и сегодня. К услугам «Релкома» начинают обращаться предприятия, административные учреждения и лаборатории: в декабре 1991 г. компания насчитывало свыше 800 абонентов.
Сразу отметим, что помимо главных экономических и политических центров – Москва, Ленинград, Киев – наибольшее сосредоточение подключенных к сети компьютеров приходится не на самые густонаселенные регионы страны. Так, например, в Томске, где в 1991 г. насчитывалось около пятисот тысяч жителей, находятся двадцать подключенных компьютеров, в то время как в Днепропетровске, где тогда проживал миллион человек, таких компьютеров всего семь. В маленькой Дубне (60 000 жителей) в пять раз больше пользователей, чем в столицах республик, таких как Ашхабад или Грозный. Это говорит в первую очередь о том, что в 1991 г. доступ к Интернету в СССР являлся исключительной привилегией. Учитывая стоимость компьютера (концевая сноска 6) и сложность операционных систем того времени, Интернет оставался доступен почти исключительно ученым и некоторым административным учреждениям, которые располагали соответствующим персоналом. Города, в которых насчитывалось самое большое количество подключенных машин (как Томск или Дубна), – это, в первую очередь, утвержденные Госпланом научно-исследовательские центры. Единственное исключение – страны Балтии, в частности Эстонская ССР, в которых насчитывалось 26 адресов (почти столько же, сколько в Киеве, где было расположено много НИИ информатики).
Что касается технического оборудования, оно было достаточно примитивным: в СССР подключение к сети пользователей «Релком» (подключавшихся через телефонную сеть с помощью модема) осуществлялось преимущественно через протокол UUCP (Unix to Unix Protocol). Не было хорошо известных нам сегодня URL адресов; чтобы отправить сообщение или подключиться к серверу на другом конце страны, пользователь должен был определить все промежуточные терминалы между его компьютером и конечным адресатом. Далее он должен был обозначить маршрут, назвав все промежуточные компьютеры в так называемой строке bangpath (bang соответствует в данном случае восклицательным знакам, которые используются в языке UUCP для обозначения каждого терминала в адресной строке). Например, если пользователь, находящийся в Курчатовском институте, хотел отправить сообщение американскому коллеге, находящемуся в Jet Propulsion Laboratory NASA и пользующемуся компьютером под названием ECR6R (такое сообщение было в самом деле отправлено), он должен был написать следующее:
relcom!demos!fuug!mcsun!uunet!elroy.jpl.nasa.gov!usc!apple!ig!virginia.bitnet!ECR6R
Существовала также другая маршрутная система, предназначенная в первую очередь для подключения внутри СССР: требовалось обозначить название конечного адресата, за ним поставить знак @, а затем указать перечень промежуточных терминалов, разделенных точками. Именно из этой системы выросли адреса электронной почты в той форме, в какой мы знаем их сегодня. Кроме этого, обмен сообщениями в СССР происходил не только по электронной почте. В 1980–1990-х гг. мировой Интернет уже располагал массой систем для обмена информацией в реальном времени (чаты). Самыми распространенными были Bulletin Board System (BBS) (концевая сноска 7) и Usenet, который сыграл ключевую роль в августовском путче 1991 г. Сегодня Usenet считается параллельной сетью (так называемый «даркнет», «темный Интернет»); но в то время он пользовался большим успехом благодаря своим «группам новостей» (newsgroups). Эти группы приблизительно соответствовали современным «форумам» и на них кипел обмен мнениями и идеями. В 1988 г. в СССР появилась первая «группа новостей» с характерным для перестройки названием: talk.soviet.politics.
Для пользования этими услугами было необходимо иметь подключение к серверам, расположенным за границами СССР. Единственная гражданская структура в Советском Союзе, дававшая такую возможность, был «Релком»: он мог подключать своих клиентов к мировой сети, и в этом было его преимущество. Для этой цели у компании была... одна телефонная линия! Алексей Солдатов, один из кибернетиков Курчатовского института, в исключительном порядке добился разрешения использовать свою личную международную телефонную линию для подключения своего сервера (названного Kremvax, в память о самом первом розыгрыше в истории Интернета (концевая сноска 8)) к серверу Хельсинского университета, который передавал сигнал далее. В понимании сегодняшнего пользователя система работала в то время невообразимо медленно: представьте себе, что более восьмисот пользователей подключены к внешнему миру посредством одного единственного модема мощностью 9 600 бит/сек. (9,6 кбит/c), т.е. в пятьдесят шесть раз медленнее, чем самое базовое современное подключение ADSL (512 кбит/c)...
Кроме «Релком» и его подключения к Хельсинки (что некоторые, не без юмора, прозвали «окном в Европу»), советский зарождающийся Интернет использовал и ряд других, менее известных протоколов передачи данных, дававших пользователям возможность подключаться друг к другу. Самый крупный из них – Fidonet. Этот протокол был особенно популярен в Прибалтике. Он позволял обходиться без интернет-провайдера и подключаться напрямую от телефона к телефону; далее сообщение расшифровывалось на уровне модемов. Еще одна система меньшего масштаба называлась Glassnet: она была результатом работы неправительственной организации, направленной на расширение и популяризацию Интернета в СССР.
При этом, как можно видеть из вышеприведенного рисунка, до конца 1991 г. для общения с внешним миром все эти схемы не могли обойтись без того самого единственного подключения «Релком». Такие протоколы, как Fidonet, дававшие возможность подключаться от телефона к телефону, работали только на территории Советского Союза. В то время международные телефонные сообщения за редкими исключениями все еще проходили через коммутаторы, на которых работали телефонисты. Соответственно, автоматизированный обмен информацией с зарубежными серверами был невозможен. Таким образом, если пользователь сети Fidonet хотел отправить сообщение за границу, он должен был переправить его пользователю сети «Релком», который мог переправить его дальше (связь показана на графике пунктиром).
Неудавшийся путч августа 1991 г.
Именно благодаря этой исключительной возможности «Релком» смог сыграть в августе 1991 г. очень важную роль, которую историкам еще предстоит оценить. Все началось утром 19 августа 1991 г., когда кибернетики «Релком» узнали, что произошла попытка госпереворота и что Белый дом, в котором укрылся Ельцин, окружен спецназом. Утром, в 4 ч. 22 мин. по Гринвичу, в новостной группе talk.soviet.politics появилось первое сообщение из Виргинского университета. До автора сообщения дошел слух о попытке государственного переворота в СССР, и он решил узнать, что именно произошло. Это было первое из длинной череды взволнованных или просто любопытствующих сообщений, которые посылали ученые, а затем и западные журналисты, пытаясь обойти информационную блокаду, организованную путчистами. Очень скоро советские граждане, имевшие доступ к новостной группе, начали отвечать, сообщая детали того, что они видели из своих окон или на улице. Все они, не стесняясь, давали выход своему возмущению:
Oh, do not say. I've seen these tanks with my own eyes. I hope
we'll be able to communicate during few next days.
Communists cannot rape the Mother Russia once again! (концевая сноска 9)
К наблюдениям пользователей «Релком» и «Демос» вскоре стали добавляться наблюдения пользователей, подключенных к другим сетям, типа Fidonet, и находящихся большей частью в провинции. Учитывая, что они не имели возможности самим подключаться к сети «Релком» (см. схему выше), этим пользователям было предложено передавать то, что им удалось увидеть, другим пользователям, имеющим доступ к «Релком», которые в свою очередь передавали наблюдения своих товарищей в новостную группу:
Описывайте здесь то, что происходит в ваших городах, это интересует газеты. Я это объединю и отправлю. Анонимность обеспечена, я уберу имена и фамилии. [...]
Информация, которая публикуется в группе, не должна быть секретной. Если можете, пересылайте ее местным органам власти (концевая сноска 10).
Таким образом, очень скоро возникла смешанная сеть, по которой передавались многочисленные свидетельства. Технические препятствия, связанные с раздробленностью советской интернет-сети, удалось преодолеть благодаря самоотверженности горстки пользователей, выполнявших роль «хабов» в этой компьютерной и человеческой сети.
Эпицентр этого спонтанного движения находился одновременно в помещении «Релком» (куда стекались сообщения из других сетей) и в помещении Курчатовского института, где находилась та самая телефонная линия, дававшая доступ к остальному миру. Очень скоро в сети возникла перегрузка: количество входящих и выходящих сообщений было таково, что сервер Kremvax оказался перегружен; администраторы «Демоса» были вынуждены призвать пользователей к ответственному поведению (концевая сноска 11):
Please stop flooding the only narrow channel with bogus messages with silly questions. Note that it's neither a toy nor a mean to reach to your relatives or friends. We need the bandwidth to help to organize the resistance, please, do not (even unintentionally) help these fascists! Before sending something to soviet union please think twice (or better thrice).
Thank you! (концевая сноска 12)
Очень скоро «Релком» смог дать миру очень четкое представление о ситуации во всем СССР. Те, кто в то время имел доступ к свидетельствам, публикуемым в группе talk.soviet.politics, быстро поняли, что путч обречен, тем более что «Релком» по запросу Владимира Булгака, будущего министра связи Бориса Ельцина, почти сразу начал транслировать на всю страну и на весь мир полный текст выступлений и заявлений президента РСФСР и его призывов к сопротивлению. В сети появились тексты длинных выступлений Бориса Ельцина с надписью: «Для печати и распространения по всей стране».
Эпопея «Релком» завершилась 21 августа. В этот день попытка госпереворота окончательно потерпела неудачу. Войска отказались вмешаться, и Борис Ельцин взял под контроль ключевые объекты, в том числе телевидение. Возникает вопрос: как получилось, что путчисты, организовавшие вместе с КГБ полную информационную блокаду, не догадались отключить телефонную линию Солдатова, связывавшую советский Интернет с миром. Возможно, как писала в новостной группе одна советская пользовательница своему американскому другу: «Они [путчисты] стараются отключить все средства массовой информации. Час назад отключили CNN, а по советскому телевидению передают только оперу и старое кино. Слава Богу, «Релком» не считается у них средством массовой информации. Или они просто о нас забыли. Мы сейчас передаем достаточно информации, чтобы просидеть за решеткой до конца своих дней» (концевая сноска 13).
Для того чтобы в 1991 г. угадать в «Релком» средство массовой информации, требовалась выдающаяся прозорливость. Но, так или иначе, чтобы запустить первое в истории «цифровое восстание», хватило горстки «либеральных» (по выражению Александра Зиновьева) инженеров и появившегося после перестройки технического оборудования. Этот во многом парадоксальный эпизод августа 1991 г. и советский Интернет в целом преподали тогда важный урок, выявив связь между Интернетом и политической властью. Сегодня, когда все больше говорят о «кибервойне», а тотальная слежка стала реальностью, не стоит забывать, что так же, как Эдвард Сноуден, гики, сыгравшие важную роль летом 1991 г., орудовали в самом сердце военно-промышленной системы СССР и таким образом на несколько десятилетий опередили современных разоблачителей.
******
1. http://www.inaglobal.fr/telecoms/article/du-minitel-linternet
2. Ярошевский М. Кибернетика – «наука» маркобесов // Литературная газета. 5.04.1952.
3. В автобиографическом романе Александра Солженицына «В круге первом» напрямую описан этот эпизод. До того, как его снова отправили в среднеазиатские лагеря, автор был одним из заключенных Марфинской «шарашки».
4. Y. Loge, « Les ordinateurs soviétiques » [Советские компьютеры], Revue d'études comparatives Est-Ouest, vol. 18, 1987, pp. 53–75.
5. См. информацию, обнародованную Владимиром Ветровым (он же Farewell для своих кураторов из французской разведки) по работе военно-промышленной комиссии в 1980-е гг.
6. В 1989 г. компьютер советского производства с оперативной памятью 56 килобайт мог стоить от 1 000 до 1 500 рублей, при среднем месячном окладе в 219 рублей (по официальным данным того времени). Заоблачная стоимость компьютеров могла объясняться запретом на экспорт электронных деталей, введенным США в отношении стран – членов СЭВ после ввода советских войск в Афганистан.
7. BBS – серверы, оборудованные программой, предлагавшей следующие услуги: почта, игры, обмен файлами и хранение данных.
8. Речь идет об интернет-розыгрыше (hoax) – весьма распространенном сегодня явлении. Название Kremvax – отсылка к розыгрышу 1984 г., когда какой-то голландский шутник убедил остальных пользователей, что тогдашний Генсек КПСС Черненко лично «выходит» в Интернет через таинственный терминал Kremvax (vax в то время был распространенный суффикс для названия серверов, а Krem обозначал Кремль).
9. Архив talk.soviet.politics, 19 августа 1991 г. («И не говорите. Своими глазами видел. Надеюсь, что нам удастся общаться в ближайшие дни. Нельзя, чтобы коммунисты опять изнасиловали матушку Россию.» – англ.)
10. Там же.
11. Кроме того, терминал Солдатова синхронизировался с хельсинкским терминалом только один раз в час, что означало, что советский пользователь, пропустивший время синхронизации, был вынужден ждать еще шестьдесят минут, прежде чем его сообщение могло дойти до адресата в Европе или США.
12. Архив talk.soviet.politics, 20 августа 1991 г. («Убедительная просьба перестать загружать узкий канал связи пустыми сообщениями и глупыми вопросами. Это – не игрушка и не способ общения с родными и близкими. Полоса нужна, чтобы помочь организовать сопротивление. Пожалуйста, не помогайте (даже косвенно) этим фашистам! Прежде чем послать сообщение в Советский Союз, подумайте дважды (лучше трижды)! Спасибо.» – англ.)
13. Архив talk.soviet.politics, 20 августа 1991 г.
Fr
